Страдия (7/12)

(Предыдущая часть)

На улицах опять было полно народу и стоял такой шум, что хоть уши затыкай.

“Куда это валит такая пропасть народу? Что опять случилось? Опять, что ли, какая-нибудь делегация?” – размышлял я, с удивлением глядя на многолюдную разношерстную толпу и, обратившись к первому попавшемуся человеку, спросил:

– Куда спешит народ?

Человек окинул меня сердитый, уничтожающим взглядом, видимо глубоко оскорбленный моим глупым вопросом, и повернулся ко мне спиной.

Я спросил второго, третьего, но лишь презрительное молчание было мне ответом.

Наконец, я наткнулся на человека, с которым познакомился в связи с основанием одной патриотической газеты (в этой стране ежедневно возникало по нескольку газет).

– Куда спешит народ? – задал я тот же вопрос, а сам дрожу, не получилось бы и с этим известным патриотом такого же конфуза для меня, как и с остальными.

– Позор! – прошипел он презрительно – от досады и гнева у него сдавило горло.

Я смутился и едва мог пробормотать:

– Извините меня, я не хотел вас оскорбить, я лишь хотел спросить…

– Хорош вопрос! На какой планете ты обитаешь, как тебе не стыдно спрашивать о том, что известно и скотине? Страну нашу постигло горе, и мы все, как верные ее сыновья, спешим прийти ей на помощь, а ты чему-то удивляешься и до сих пор не знаешь о таком важном событии! – разъяснял мне знакомый, и в голосе его звенела патриотическая скорбь.

Я долго оправдывался, извинялся за свой проступок и умолял о прощении.

Он смягчился и рассказал мне, что воинственное племя анутов напало с юга на страну и вовсю бесчинствует там.

– Сегодня пришло известие, – сообщил он, – что ночью были перебиты многие семьи, сожжены дома и угнано много скота!

– Это ужасно! – в страхе содрогнулся я и сразу решил, что надо спешить туда, на юг страны, дабы сразиться с анутами, – так близко к сердцу принял я страдания ни в чем не повинных мирных граждан. В этот момент, совсем забыв о том, что я стар, изнурен и немощен, я почувствовал себя молодым.

– Так можем ли мы остаться равнодушными к этому кровопролитию и зверствам?

– Нет. Не можем! – воодушевленный огненными словами моего знакомца, воскликнул я. – Было бы грешно перед богом!

– Вот почему мы торопимся на собрания. Все сознательные граждане побывают на собраниях; только каждый в своем месте, в соответствии со своей профессией.

– А почему так?

– Хм… Почему?.. Наши вечные разногласия! Но все равно каждое собрание вынесет единодушное патриотическое решение. И чем больше их будет, тем лучше, а главное, все мы едины в своих чувствах и помыслах, когда дело касается нашей дорогой родины.

И верно, народ начал делиться на группы и расходиться по разным направлениям; каждая группа спешила к определенному месту, где должно было состояться собрание.

Разумеется, на все митинги я попасть не мог, а потому направился вместе со своим знакомым туда, где собиралась его группа – чиновники полицейского и юридического ведомств.

Мы вошли в просторный зал одной из гостиниц, в котором уже были приготовлены места для публики и покрытый зеленым сукном стол для организаторов собрания. Граждане-патриоты разместились в зале, а организаторы заняли свои места за столом.

– Братья! – начал один из организаторов. – Вы знаете, зачем мы собрались. Всех нас привело сюда благородное стремление воспрепятствовать дальнейшим нападениям анутских отрядов на южные границы нашей дорогой родины и помочь страдающему народу. Но, как вы знаете, при таких обстоятельствах требуется прежде всего избрать председателя, помощника председателя и секретаря собрания.

После длительных препирательств председателем выбрали начавшего собрание, а двух других организаторов – помощником председателя и секретарем.

По заведенному порядку, члены президиума поблагодарили присутствующих за оказанную им честь, и председатель, позвонив в колокольчик, объявил собрание открытым.

– Кто хочет слова? – спросил он.

Кто-то поднялся в первом ряду и сказал, что собрание должно послать приветствие правительству и великому, мудрому государственному деятелю, который сообщи г об их верности и преданности самому государю.

Собравшиеся поддержали это предложение, сразу же было подготовлено письменное приветствие, принятое под аплодисменты с условием, что в некоторых местах порядок слов будет согласован с правилами синтаксиса.

Ораторы выступали один лучше другого. Каждая речь была проникнута патриотизмом, болью и гневом против анутов. Все ораторы, выражая согласие с предложением первого выступавшего, в один голос заявляли о необходимости, ввиду срочности дела, без всякого промедления принять резкую резолюцию, самым суровым образом осуждающую варварские действия анутов. Тут же выбрали троих людей, обладающих хорошим слогом, для составления резолюции в вышеупомянутом духе.

В этот момент кто-то вышел с готовой резолюцией и попросил у собрания разрешения огласить ее.

Ему разрешили, и он начал читать:

– “Собравшиеся сегодня чиновники юридического и полицейского ведомств, глубоко потрясенные неприятными, ежедневно разыгрывающимися в южных краях нашей страны событиями и варварским поведением анутских отрядов, считают своим долгом принять следующую резолюцию:

1. Мы глубоко сожалеем, что в этих краях наш народ постигли такие беды.
2. Самым решительным образом осуждая дикие поступки анутов, мы восклицаем: “Долой их!”
3. С презрением и возмущением мы констатируем, что ануты – некультурный народ, недостойный даже внимания своих просвещенных соседей”.

Эта резолюция была единогласно принята за основу, во время же бурных дебатов по отдельным пунктам все согласились с тем, что во втором пункте к слову “дикие” необходимо еще добавить “отвратительные”.

После этого собрание уполномочило президиум подписать резолюцию, и присутствующие в полном порядке разошлись.

На улицах опять шум и толпы народу, возвращающегося с многочисленных митингов. На лицах людей написано душевное удовлетворение, словно после выполнения тяжелого, но благородного и возвышенного долга.

Со всех сторон доносились разговоры такого содержания:

– Все-таки не было необходимости так заострять вопрос, – доказывает один.

– Как не было необходимости? Это-то как раз и хорошо. Вот еще, а ты что думаешь? С такими скотами и надо быть грубыми и резкими, – сердится другой.

– Да знаю я, оставь, пожалуйста, но так нельзя, но тактично! – возражает первый.

– Какой тебе еще такт по отношению к ним? Может быть, и неприятности нельзя причинить таким хорошим людям, да? Так им и надо, пусть содрогаются, читая, – настаивает второй дрожащим от гнева голосом.

– Как цивилизованные люди, мы должны быть выше них; а кроме того, надо сохранять осторожность, чтобы не впасть в немилость у соседней страны, – объясняет миролюбивый и тактичный.

Под вечер можно было прочесть в газетах многочисленные резолюции, принятые в тот день на патриотических собраниях. Не было ни одного человека, который бы не поспешил на помощь стране. Газеты переполнены: резолюция профессоров по поводу неприятных событий на юге Страдии, резолюция молодежи, резолюция учителей, резолюция офицеров, резолюция рабочих, торговцев, врачей, писарей. Одним словом, никто не остался в стороне. Все резолюции в одном духе, все резкие и решительные, и в каждой есть слова “глубоко потрясенные”, “самым решительным образом осуждаем” и так далее.

Вечером город опять предавался веселью, а затем миролюбивых и мужественных сынов счастливой Страдии охватил безмятежный, тихий и спокойный сон.

На следующий день начали поступать вести из остальных округов Страдии… Не было такого уголка, где бы не была принята резкая резолюция по поводу “последних неприятных событий”.

Само собой разумеется, все граждане, кто больше, кто меньше, были осыпаны наградами за помощь родине, за гражданскую доблесть и добродетели.

Меня так воодушевил этот энергичный народ, полный гражданского самосознания и самопожертвования, что из груди моей вырвался возглас:

– Страдия, ты никогда не погибнешь, даже если погибнут все остальные народы!

“Ха, ха, ха!” – в то же мгновение опять зазвенел у меня в ушах сатанинский, издевательский смех злого духа этой счастливой и блаженной страны.

Я невольно вздохнул.

(Далее)