Я – Серб (1/2)

Наконец-то стало прохладнее после невыносимой духоты летнего дня. Подул ветерок, а солнце с запада наполнило мир мягким, нежным воздухом и покрыло все позолотой, словно хотело извиниться за то, что днем всех измучило зноем.

В этот час из дома вышел Иван Томич и сел на скамью под большой раскидистой липой, что росла у него во дворе. Это был невысокий, полный человек с круглым лицом, широким, мясистым носом и голубыми глазками. По волосам и усам, в которых виднелась седина, было видно, что ему уже за сорок.

Он несколько раз громко зевнул, потер лицо и глаза кулаками, а затем расстегнул рубашку на груди и начал трясти ею, задувая себе за пазуху прохладный воздух. Немного позднее появилась девочка лет четырнадцати с полным кувшином холодной воды. Это была его дочь, Живка. Она поливала отцу из кувшина, а он умывался. Затем Иван вытянул свои голые ноги, чтобы она полила на них оставшейся водой из кувшина.

– Драгутин уже вернулся? – спросил отец Живку, умывшись холодной водой.

– А он и не уходил никуда! Вот же он, спит все там же под орехом!

Иван повернулся и только сейчас заметил сына, который лежал на пестром ковре под орехом, всего в нескольких шагах от него.

Драгутин – молодой человек около двадцати годов был полной противоположностью отца: очень высокого роста, черноокий и со смуглым лицом. Он лежал на спине, а руки положил под голову.

– Эх, сынок, так дело не пойдет! – произнес Иван себе под нос, огорченно покачав головой.

Драгутин не спал. Он лежал здесь уже часа два, погруженный в свои мысли. Его положение было очень тяжелым и мучительным. Домашние никак не могли понять, да и он от самого себя скрывал свои чувства. Всего несколько месяцев назад был он живой, веселый и разговорчивый молодой человек, а сейчас стал молчалив, задумчив, раздражителен и ленив. Ни одно задание отца он не мог выполнить теперь. Родители уже начали беспокоиться о том, что же случилось с сыном и часто обсуждали какая болезнь вызывает такое его поведение, и делали все возможное, чтобы только их первенцу, первой родительской радости, стало лучше и чтобы он поправился.

Однако вовсе не болезнь была этому причиной.

–

Примерно за год до этого переехал в Сербию один венгр со своей семьёй и поселился в том самом городе, где жил и зажиточный крестьянин Иван, Драгутинов отец. Был он известен по именем мастер Имре. По приезду, взял он в аренду у Ивана небольшой дом на окраине города. Рядом с домом, на одной половине просторного двора находился свинарник, в котором Иван, будучи торговцем скотом, выращивал свиней на экспорт. На этом же дворе Имре занимался колесным ремеслом.

Драгутин должен был каждый день по два-три раза наведываться в свинарник и кормить свиней.

В один из первых дней после приезда венгерской семьи, повстречал Драгутин у ворот двора Анну, дочь мастера Имре.

Это была невысокая, полная, хорошо развитая девушка с белым нежным лицом, голубыми дерзкими глазами и каштановыми, пышными, кудрявыми волосами.

Драгутин пожелал, чтобы бог хранил их дом[1]. Она обожгла его взглядом, дерзко поджала губы и с улыбкой ответила что-то на венгерском.

«Она не знает наш язык!» – была первая мысль Драгутина. Это удивило его и вызвало его любопытство: что же она сказала ему. Он долго размышлял, пытался повторить слова и догадаться по ее взгляду и выражению лица о значении этих непонятных слов. Образ красивой венгерской девушки с кудрявыми волосами, нежными круглыми щеками, тот страстный взгляд, которым она его обожгла и дерзкая улыбка стояли перед глазами Драгутина когда он вернулся домой после той первой встречи.

«Она не знает наш язык?» – он постоянно думал об этом. «Что она сказала? Никто у нас не понимает этот язык!»

И снова увидел он её образ и услышал её голос.

«До чего же она красива!» – думал он про себя.

На следующий день, когда парень пошел к свиньям, только и мог он думать о том, повстречает ли ее снова и что она скажет ему теперь.

И он увидел её во дворе. Опять она посмотрела на него огненным взглядом, улыбнулась и что-то сказала ему на том, непонятном для него, языке. И он снова принялся повторять ее слова, но в этот раз они произносились легче и даже казались понятнее.

«Странный язык», – думал Драгутин. «Как её понять?!… Должно быть, она что-то пытается мне объяснить…» (Её лицо опять предстало перед его мысленным взором) «Но как узнать, что она хочет сказать?! Если бы только и я умел так говорить, вот бы тогда удивились все наши! Может она просто бранится? А иначе, почему она улыбается?» – погруженный в такие мысли, вернулся он домой.

Время шло. Однажды теплым зимним днем выпало много снега. Все вокруг ожило. И во дворах, и на улице люди играли в снежки. Веселый гомон и смех доносился со всех сторон.

Выйдя из дома, Драгутин повстречался с Драгой, дочерью Николы, которую его домашние прочили ему в невесты.

Как обычно, они перекинулись парой слов и прошли мимо друг друга. Драгутин мысленно сравнил Драгу с венгерской девушкой.

«Вот знаю эту Драгу давно – мы выросли вместе – а она на меня даже не смотрит по-человечески. Спросит что-нибудь, опустит глаза и слушает меня, как будто мы едва знакомы. И всегда такая серьезная, словно она тетка какая-нибудь, а вовсе не девушка!»

Задумчиво шел Драгутин, сравнивая мысленно два образа, которые стояли у него перед глазами: Драги и Анны. Рассматривал мысленным взором то одну, то другую, сравнивая каждую черту. Они представляли собой две противоположности: Драга была высокая, худощавая, а Анна крепкая и полная. Драга – серьезная, со строгим взглядом и с застенчивым выражением лица, а Анна – страстная, с открытым взглядом и дерзким, озорным выражением.

«Анна красивее, хоть и не умеет говорить на нашем языке!» – решил Драгутин после сравнения.

«Но а если она смеется надо мной?» – вдруг снова подумал он.

«Может просто насмехается!? Но как она красноречиво смотрит на меня! Нет, я точно ей нравлюсь, но она не знает как сказать и пытается это выразить только глазами… А Драге какая польза от того, что умеет говорить на нашем языке, раз ей нечего мне сказать. Она вообще на меня не смотрит… Вот если бы та другая умела бы говорить по-сербски!? Если бы я знал ее язык, вот тогда бы мы могли разговаривать и только мы вдвоем бы понимали, что говорим!»

После таких размышлений захотелось Драгутину выучить тот незнакомый язык, на котором говорила венгерская красавица.

Прошло целых три дня, а Драгутин ни разу не видел Анну. Он ощутил томящую пустоту без нее. Очень ему захотелось, чтобы она опять взглянула на него тем заносчивым, страстным взглядом, чтобы улыбнулась и сказала несколько непонятных слов. Он начал едва ли не ненавидеть все слова, которые были ему понятны, обычные слова, которые всегда слышал дома и на улице. Желанны были ему теперь слова, что говорила красавая венгерка.

На четвертый день он наконец-то увидел ее во дворе, но был так смущен, что даже не посмел на нее посмотреть. Это вызвало в нем гнев и как только он вернулся домой, ему захотелось вернуться назад. В тот день он ходил в свинарник несколько раз.

Дни шли и в сердце Драгутина зародилась сильная любовь, которая изо дня в день становилась все крепче и сильнее.

Драгутин был симпатичным молодым парнем и потому Анна смотрела на него благосклонно. И может быть ни что иное как его красота, послужила причиной того, что и в сердце Анны тоже зародилась любовь. Мастер Имре был человек бедный. Нужда заставила его оставить свою родину и вместе со своей семьей отправиться по миру за куском хлеба. Кроме Анны было у него еще две дочери и три сына. Мать Анны заметила Драгутиново чувство, как и то, что и дочь тоже полюбила Драгутина, и, будучи женщиной искусной в любовных делах, стала учить Анну как еще сильнее влюбить его в себя. Она рассудила, что даже если из этого не удастся извлечь никакой пользы, то хуже уж точно не будет.

А Анне и не требовалось давать совета в таких делах. Ей от природы был дарован талант очаровывать мужчин. Её дерзость и природное обаяние сразу покорили Драгутина. Он был побежден.

Через несколько месяцев жизни на сербской земле, Анна кое-как научилась немного говорить по-сербски, так что Драгутин даже мог с ней поговорить. Она же в свою очередь научила Драгутина нескольким фразам на венгерском, которые он произносил с необычным удовольствием и так же неправильно, как и она выговаривала сербские слова.

Любовь удивительна, ибо для неё нет не имеет значение национальность и религия, она едина для всего мира и имеет особенный общий язык, на котором говорят влюбленные всех народов Земли, она разговаривает поцелуями и биением сердца.

Вот и Драгутин с Анной начали говорить на этом высшем языке любви, которым владеют одинаково хорошо как серб, так и венгерка.

Для Драгутина больше не существовало никакой веры. Его кумиром стала Анна, и он жил для нее и поклонялся ей как святыне, как божеству.

Еще несколько дней назад казалось, что ничто не могло омрачить его любовь. Но недавно он узнал, что его отец планирует осенью его женить, а вчера услышал он это же от матери.

 

I

С того дня парень начал всерьез думать о том, к чему может привести его чувство. Ослепленный любовью, он чувствовал, что хочет постоянно встречаться с Анной и наслаждаться тем чудесным временем, когда они вместе. Ничего больше ему было не нужно и ни о чем другом он и не думал. Только день назад на горизонте его счастья появилось страшное, мрачное облако, которое подозрениями и зловещими предчувствиями сдавило ему сердце. Никогда он не мог и подумать, что когда-нибудь ему придется сделать важный шаг или презреть свою любовь. От часа к часу, изо дня в день постепенно он погружался в любовь, все дальше и дальше в самую её глубину. Он и не думал, что ему придется вернуться к реальности или, что когда-нибудь, любовь поглотит его.

Известие о браке породило целый рой страшных мыслей, которые раньше не приходили Драгутину в голову.

–

В этом и заключалась причина его недомогания. Вот почему в этот день лежал он уже целых два часа под орешником, поглощенный своими мрачными мыслями, вот почему он всю прошлую ночь не сомкнул глаз. Это и была та болезнь, которая одолела его и сделала неспособным ни на какую работу.

«Сынок, так дело не пойдет!» – повторил Иван, огорченно покачав головой.

В этот момент из дома вышла мать Драгутина. Сразу было видно, что это его мать – по фигуре, по росту и по лицу. Он был очень на неё похож.

Она подошла к Драгутину и, думая, что он спит, принялась его будить.

« Давай же вставай, прошу тебя! Так ты до самого вечера проспишь!»

Драгутин приподнялся, сел и что-то пробормотал.

«Надо вставать. Мы думаем женить тебя, а ты спить до такого позднего часа. Если Драга это узнает, то не пойдет за тебя. Ей не нужен ленивый муж», – начала уговаривать его мать мягким, нежным голосом.

«Что же ты! Молодость то всего одна! Когда я, сынок, был твоего возраста, был легок как олень», – сказал Иван, потом встал и сердито начал ходить взад-вперед.

Слова эти «женить», «Драга не пойдет за тебя» – словно ножом ударили Драгутина в самое сердце.

«Хочет женить меня!» – подумал он – «хочет, чтобы я взял в жены Драгу?»

Образ Драги предстал перед его глазами.

Еще никогда в жизни никто не казался ему таким гадким и отвратительным, как она. По телу его прошла дрожь, а в голове была только одна мысль: «Этого не может быть, я не могу взять ее в жены». Перед глазами появился образ Анны, и он от всего сердца захотел крепко обнять её. Ощутил он неодолимую силу, которая тянула его к ней и желание быть с ней вместе всегда. Но он и думать боялся, что они будут жить вместе? Но ведь это возможно и так естественно.

«Хочу ли я жениться?» – снова спросил он себя. Он боялся этого вопроса и пытался думать о другом…

«Должен, думаю, когда-нибудь жениться и я, как и все остальные!» – другая мысль пришла ему на ум, и он вздрогнул, подумав о Драге, но он не смел и мечтать о том, чтобы взять в жены Анну, и это казалось все менее и менее вероятно. Однако, по какой-то странной и неизвестной причине, он точно знал, что должен быть всегда с Анной вместе.

«У тебя слабость, ответь маме?» – спросила его мать и погладила по темно-русым волосам.

Драгутин глубоко вздохнул, и застонал, словно больной.

– Хочешь, чтобы я постелила тебе в комнате постель?

– Постели – едва слышно процедил Драгутин, сквозь зубы.

«Ох, что же случилось с ребенком!» – запричитала мать сквозь слезы.

«Завтра своди его в церковь, и пусть поп прочитает молитву», – обеспокоено сказал Иван. А про себя подумал: «Тут не до веселья! Я думал женить его, а он возьми да и заболей!»

«Идти в церковь», – подумал Драгутин. «А вот если бы я венчался, то должен был бы идти в церковь с Драгой?! Этого не может быть, я не хочу брать ее в жены… А Анна не ходит в нашу церковь: она не нашей веры!» – приходили к нему мысли одна за другой и он весь дрожал .

«Выходит, что я с ней не смогу повенчаться?!»

Кровь бросилась ему в голову, в ушах загудело и он почувствовал, что вот-вот потеряет сознание. Все померкло у него перед глазами и он едва не упал.

Мать полила сыну на голову холодной воды и помогла дойти до дома.

Странная и сильная ненависть по отношению к Драге охватила парня. Ему казалась, что она причина всех его несчастий.

«Если бы не она, то сейчас ничего этого не было бы!» – подумал он, входя в комнату.

 

II

Драгутин, хотя и отличался сильной волей, в этом случае совсем не мог сопротивляться охватившей его сильной страсти. Он слепо шел по пути, которым вела любовь и его сердце. В душе взросло непреодолимое желание жениться на Анне, чтобы она стала его, независимо от цены, которую придется заплатить за это счастье. Он находился в таком состоянии, когда мог сделать все. Все, что угодно ради достижения этой цели.

–

Однажды по городу прошел слух, что Драгутин, сын Ивана, сбежал с дочерью мастера Имре.

Это было необычайное событие для всех жителей и потому в тот день почти не говорили ни о чем другом. Все были вне себя от удивления: серб взял себе в жены венгерку, женщину другой веры! Никто не мог понять, как Драгутин мог совершить такой ужасный поступок: «из любви к девке без роду без племени, которая не ходит в церковь и языка не знает» бросить отца своего и дом, покинуть родину и друзей. Многие говорили, что это «венгерские ведьмы» изменили его естество, околдовали и ум затмили.

«Должно быть он не в своем уме», – общественное мнение было почти единодушно.

Старый Иван в тот день словно взбесился. Он помчался к мастеру Имре, угрожая убить его, если тот не скажет, куда его дочь увела Драгутина.

Имре и его жена клялись, что сами этого не знают и что они тоже очень огорчены, случившимся.

В ярости Иван ударил жену Имре, подрался с самим Имре и выбросил его из своего магазина.

Иван кричал и угрожал, венгр тоже. Сбежались все, чтобы посмотреть зрелище, которого, по единодушному мнению сограждан, доселе никто еще не видывал и врят ли еще увидит.

Так с криком и шумом прошел весь день. Когда наступила ночь и Иван с женой вернулся домой, он ощутил всю тяжесть положения несчастного отца, в котором оказался. Он чувствовал себя так, словно был похоронен. Даже более того. Он жил ради своего первенца, своего единственного сына, а теперь, когда он уже предвкушал самый счастливый день, день, когда он должен был в первый раз испытать родительскую радость, случилось такое. Именно сейчас, когда он думал о том, что у него появятся новые родственники, новые хорошие друзья, к которым он сможет обращаться и которые будут обращаться к нему, он потерял и сына, и все свои надежды. Это было страшнее, чем смерть, чем быть похороненным.

До случившегося Иван думал о смерти спокойно. Он знал, что дом его останется жить, что очаг его не угаснет, что есть сын, который сможет продолжить Славу[2] его и будет поминать его душу, окропит вином его могилу и зажжет свечу за спасение души. Такая смерть была ему не страшна и он бы и не ощутил ее, поскольку сын остался бы в его доме и праздновал бы Славу и разрезал бы калач[3]. Прежде был сын, который сохранил бы его имя и имя всего его рода, смотрел бы за могилой и в нем было бы продолжение его жизни. Теперь ему не на что было надеяться. Дочь выйдет замуж и уйдет в чужой дом, а его очаг будет стоять пустой… Его дом умер! Он не чувствовал себя больше живым, и не понимал, зачем ему жить дальше…

Ивана посещали страшные мысли. Ему было так плохо, что он чувствовал, будто он умер и похоронен.

Он сидел у очага, повесив голову на грудь. Лицо его было как у мертвеца, безжизненное и бледное. Он был абсолютно неподвижен, словно каменная статуя. Рядом с ним сидела жена. Целых два часа они не двигались, будто два изваяния. Огонь в очаге догорал, но они его не поддерживали.

Ночь была холодной, но ясной. Луна разливала бледные лучи через окно дома и озаряла два живых каменных изваяния в тот самый час, когда те же самые лучи освещали Драгутина в огненных объятиях молодой венгерки.

–

Через три дня после происшествия, мастер Имре со своей семьей покинул город.

(Далее)

 

[1] Традиционное сербское приветствие, которое говорилось при первом посещении незнакомого дома. (Пр. пер.)

[2] Южно-славянский народно-православный обычай, празднование дня семейного святого. Слава празднуется в честь того или иного святого, почитаемого всеми семьями рода или всем селом. Святой наследуется сыновьями от главы семьи — обычно отца. (Пр. пер.)

[3] Обрядовый хлеб. (Пр. пер.)